Мера зрелости

Впервые я встретился с капитаном Ф. Черновым сразу после войны, когда в 1957 г. вступил в должность командира 339-го военно-транспортного полка. В эту пору на полевом аэродроме в лагере Воронково мы переучивались на новый военно-транспортный самолет Ту-4Д, подготовленный для десантирования ВДВ.

Через несколько дней я уже руководил полетами. Четырехмоторные корабли поднимались в воздух. Одни летчики брали курс в зону или по маршруту, другие летали по кругу, отрабатывая взлет и посадку. Погода в нашем районе стояла на редкость хорошая, пожалуй, лучшей для переучивания и не подыскать. Лишь однажды, когда на маршрут ушел капитан Ф. Чернов, довелось изрядно поволноваться: белая пелена облаков внезапно стала надвигаться на аэродром. И хотя облачность была пока достаточно высокой, мне было не по себе, ведь летчик выполнял первый самостоятельный полет по данному упражнению. Пришлось вызвать офицера-метеоспециалиста с синоптической картой, чтобы уточнить погоду на ближайших запасных аэродромах. Угадав мое состояние, заместитель по политической части подполковник М. Чугунов сказал:

- Не волнуйтесь, командир, Филипп (так звали капитана Чернова) справится с посадкой...

- Может, и справится, - ответил я, - но в этих условиях сажать его нельзя.

- Да не смотрите, что молод, - продолжал Михаил Иванович, - на фронте он и не из таких переделок выходил.

В полк я прибыл недавно и не успел еще, как следует, познакомиться со всем летным составом. Но, пожалуй, самые подходящие условия для этого и представлялись в период переучивания. Как и в боевой обстановке, здесь сразу же проявлялись профессиональные качества летчиков, и уже после первых тренировочных полетов можно было судить, кому и какая задача по плечу в ближайшее время.

Впрочем, к словам политработника, человека вдумчивого, точно оценивающего людей, я не мог не прислушаться. Капитану Чернову мы разрешили посадку на своем аэродроме, и он благополучно завершил полет.

До этого летного дня Чернов ничем не привлекал к себе внимания. Лишь после посадки я внимательно разглядел его: пышная копна волос, сосредоточенное лицо, проницательный взгляд. Подчеркнутая аккуратность в одежде, на груди орден Красной Звезды. Расскажу историю о том, как он был награжден орденом.

Шел 1944 г. Советские войска, очистив от фашистских захватчиков родную землю, вели бои за ее пределами, освобождая народы Европы. В бомбардировочный полк, располагавшийся на территории Польши, прибыло молодое пополнение. Среди летчиков оказался и Филипп Чернов. Небольшого роста, стройный и крепкий, он выделялся среди товарищей непосредственностью, весельем и страстной любовью к небу. Как и сверстникам, ему не терпелось вылететь на боевое задание. Филипп беспокоился, что программа по вводу молодых летчиков затянется, а война уже близилась к концу. Но в боевом полку действуют свои законы. Выполнив с командиром эскадрильи всего лишь два полета: один в зону, другой - по кругу, Чернов получил "добро".

- Желаю боевого успеха, - сказал ему комэск. - Летать будете в экипаже капитана Донскова. Это опытный летчик, у него есть чему поучиться.

Лейтенант Чернов был доволен тем, что попал в экипаж, отличавшийся, как он слышал, сплоченностью, боевым задором, стремлением каждое задание выполнить лучше, чем предыдущее. А тон в экипаже задавал командир Александр Иванович Донсков, храбрый летчик и обаятельный человек. На счету капитана было уже более ста боевых вылетов, и несколько боевых орденов сверкало на его груди.

В один из мартовских дней экипаж получил задачу нанести бомбовый удар по порту Пиллау. Все вместе направились к самолету. По обочинам рулежной дорожки снег заметно осел, и кое-где стали пробиваться первые ручейки. Солнечные лучи ласкали лица, сквозь дым и гарь уже ощущались запахи весны.

На стоянке бортовой техник Александр Артеменко доложил командиру о готовности самолета к полету. С наступлением темноты воздушный корабль, загруженный бомбами, оторвавшись на самой границе аэродрома, взял курс на Пиллау.

Немного времени прошло с того дня, как Филипп Чернов прибыл в полк. Но уже успел совершить несколько боевых вылетов, сумел увидеть и почувствовать, что такое война. Нередко с боевого задания самолеты возвращались с пробоинами в фюзеляже и плоскостях, некоторые летчики, едва перетянув линию фронта, садились прямо на поле. Были и потери: Саша Глухов, школьный товарищ Филиппа, погиб, сраженный зенитным снарядом прямо над целью. Война не щадила никого. И Филипп был готов ко всему. Но ему хотелось совершить как можно больше боевых вылетов, чтобы отомстить врагу за пролитую кровь его товарищей и друзей, за сожженные и разрушенные города и села Родины.

К командиру экипажа он успел за это время привыкнуть и проникнуться глубоким уважением. Донсков в первом же полете доверил ему штурвал.

- В боях всякое бывает, - сказал он, - да и не всю жизнь будешь ходить в "праваках" (второй пилот назывался правым пилотом).

И Филипп старался перенять командирскую технику пилотирования и боевой опыт, овладев которым, можно было получить право самому водить грозный воздушный корабль.

В одном из боевых вылетов только перешли в набор высоты, как послышался спокойный голос командира:

- Бери управление!

Филипп, взявшись за штурвал, ощутил гордость. Ведь он вел бомбардировщик не по кругу или в зону, а в район боевых действий. Медленно проплывали под крылом контрольные пункты. Изредка штурман Василий Корнеев требовал довернуть самолет по курсу, увеличить или уменьшить скорость.

Внизу мелькнул извилистый берег залива.

- Подходим к Пиллау, - стараясь быть спокойным, доложил Чернов командиру.

И в ту же минуту огненные трассы "эрликонов" пронизали небо, лихорадочно заметались лучи прожекторов.

- Рановато они встречают нас, - заметил Донсков и взял штурвал.

Прожектора высвечивали черные шапки разрывов, которые вспухали рядом с самолетом. Маневрируя по курсу скоростью и высотой, бомбардировщик неуклонно пробивался сквозь зенитный огонь к цели. Но когда до порта оставались считанные минуты полета, самолет вдруг вздрогнул, будто наткнулся на что-то. Ослепительная вспышка разорвала небо. Машина резко пошла вниз.

Чернов подумал вначале, что командир решил изменить высоту полета. Но когда взглянул влево, понял, что случилась беда: руки Донскова безжизненно соскользнули со штурвала.

- Помоги командиру! - крикнул Филипп борттехнику и, взяв управление, вывел машину в горизонтальный полет.

Артемьев расстегнул привязные ремни, положил Донскова на разостланную куртку. Смертельно раненный осколком снаряда прямо в сердце, капитан умер в воздухе.

До боли в руках сжав штурвал, лейтенант Чернов старался точно выдержать курс на цель. Считанные мгновения полета, а какими долгими и томительными показались они! Яркие вспышки рвавшихся снарядов, белые кинжалы прожекторов и суховатый голос штурмана, отсчитывавшего секунды: пятьдесят, тридцать, десять... Сброс!

В порту поднялись багрово-черные фонтаны взрывов. Теперь разворот - и домой.

Нелегким был обратный путь. Фашисты яростно обстреливали самолет из зенитных орудий и пулеметов. Но Чернов энергично маневрировал, и машина вскоре уже стала недосягаемой для вражеского огня.

Чернов еще не верил в смерть командира. Выбирая короткий, но опасный маршрут возвращения на аэродром, он спешил и надеялся, что после посадки Донскову окажут помощь, и они снова вместе поднимутся в небо.

На аэродроме уже знали о случившемся из радиограммы, переданной с борта радистом Николаем Соловьевым. Весть о том, что командир экипажа убит, и самолет ведет правый летчик, взволновала всех. В тревожном ожидании всматривались боевые друзья в темную линию горизонта, старались увидеть знакомый силуэт самолета.

- Сам-то он хоть раз садился? - спросил один из летчиков.

- С инструктором, да и то днем, - ответил комэск.

- Трудновато придется, - заметил еще кто-то.

И вот самолет появился над аэродромом. Как ни старался командир полка быть спокойным, все же волнение его было заметно. Ведь молодой летчик выполнял всего лишь пятый боевой вылет, да и то с правого сиденья.

Четкий, суховатый доклад Чернова немного успокоил командира.

- Разрешите сделать круг над аэродромом? - запросил летчик по радио.

- Разрешаю, - одобрительно ответил командир.

Летчик мог приземлиться и с ходу. Опытный штурман Василий Корнеев вывел самолет к аэродрому прямо с посадочным курсом. Но нелишне было и сделать круг, осмотреться, собраться с мыслями, настроиться на первую по существу самостоятельную посадку тяжелого корабля в ночных условиях.

- К посадке готов, - доложил Чернов и перевел самолет на снижение.

Томительное ожидание. Минута, другая... Блеснув в лучах прожектора, самолет пронесся над землей, а затем, коснувшись ее колесами, покатился по аэродрому.

За успешное выполнение боевого задания, ставшего для него мерой летной зрелости, и проявленные при этом мужество и героизм лейтенант Чернов был награжден орденом Красной Звезды.

Слушая рассказ о Чернове, я с гордостью думал о том, что таким летчикам по плечу и новый четырехмоторный самолет и будущие турбовинтовые, о которых тогда уже шел разговор.

- Неплохо было бы, - сказал я Михаилу Ивановичу Чугунову, - знакомить с боевыми делами наших ветеранов всех, кто прибывает в полк.

- Так и делаем, - ответил он. - Выступают у нас летчики - Герой Советского Союза Григорий Иванович Богомазов, Михаил Афанасьев, Иван Рудаков, штурманы Сергей Кодолов, Вагиз Гареев и другие.

Однажды, когда фронтовики делились воспоминаниями и зашла речь о лейтенанте Чернове, один из только что прибывших летчиков сказал:

- Так то было в боях...

- Конечно, полет в мирных условиях не сравним с боевым, - ответили ему, - но мы - военные летчики и должны об этом помнить.

Не прошло и месяца после той беседы, как в одном из полетов на учениях произошел почти такой же случай, как и в экипаже лейтенанта Чернова. "Почти" потому, что командир не был ни ранен, ни убит. Он внезапно заболел в воздухе и не смог пилотировать самолет.

Правый летчик младший лейтенант А. Велигодский, только прибывший из училища, выполнял с командиром лишь первый полет. Обстановка осложнялась еще и тем, что машина буксировала планер с грузом...

Позднее Александр Велигодский рассказывал товарищам:

- Что делать, ведь безопасность полета зависела от меня. Отцепить планер и пойти на посадку или продолжать полет? Я сразу вспомнил о Чернове, его действиях в аналогичной ситуации, но в боевых условиях. Решение созрело моментально.

- Готов продолжать полет, - доложил ведущему.

Высокие морально-психологические качества показал в этом полете Велигодский. Он вывел воздушный корабль в нужный район, отцепил планер, а затем благополучно посадил самолет на своем аэродроме. Полетное задание на учениях было выполнено.

Александр Велигодский продолжает службу в ВВС. Неизмеримо выросло сегодня его летное мастерство. Он стал командиром отряда, появились новые заботы и новые обязанности. Офицер все чаще занимает инструкторское сиденье в полете с молодым летчиком в зону или со штурманом на десантирование. За выполнение ответственных задании и проявленное при этом высокое летное мастерство и морально-психологические качества он неоднократно поощрялся командованием.