339 втап - Лазарь Иосифович Лагин (Гинзбург)

Сейчас никто не расскажет, когда в Витебске появилась семья Гинзбургов. Фамилия в городе была распространенной. Но старожилы вспоминают, что неподалеку от места слияния реки Витьбы с Двиной, на бывшей улице Подвинской (ныне Льва Толстого) стоял кирпичный дом. Здесь на втором этаже в начале прошлого столетия жили Гинзбурги, в чьей семье и родился будущий писатель Лазарь Лагин, чей литературный псевдоним, образованный соединением первых слогов имени Лазарь (Ла) и фамилии Гинзбург (Гин), с 1956 года вписывался во все официальные документы.

Гоняя плоты по Западной Двине и впадавшим в нее речушкам, отец Лазаря, Иосиф Файвелевич, позже, когда семья перебралась в Минск, завел небольшую торговлю, держал лавку скобяных изделий. Маме Хане Лазаревне хватало забот по дому. В семье было пятеро детей, торговля позволяла их содержать, хотя и была не слишком прибыльной.

Лагин щедро дарил персонажам свои собственные детские воспоминания, например, такие: «Мама утром ведет меня за ручку по переулку. В морозном воздухе искрится, переливается цветами радуги снег. Темная река, как “море-океан” из бабушкиной сказки, спряталась за крутыми берегами… В нищем витебском дворике нас встречает общеничейный “дворник” по кличке Бобик…»

Из воспоминаний дочери писателя кандидата искусствоведения Натальи Лагиной:

«Праздничное блюдо в семье – драники (картофельные оладьи). По воскресеньям Лагины ходили к богатому соседу покушать квашеную капусту. И однажды взяли с собой старшенького – Лазаря. Сосед спросил: “Мальчик, хочешь мандарин?” Лазарь подумал: “Откажусь для начала, а уж как будут уговаривать…” И сказал: “Спасибо, что-то не хочется”. Уговаривать не стали. Мандарин он попробовал ох как не скоро. Запомнил: захотел чего-то – не выпендривайся».

Лазарь Лагин только один раз, в 1974 году, перед самым концом жизни вернется в город своего детства – на празднование 1000-летия Витебска. Побродит по старинным улицам, постоит на берегу Двины… И не узнает родного города.

Именитые витебляне будут сидеть в президиумах, а писатель – бродить по Витебску, дышать его воздухом и вспоминать среднюю школу, после окончания которой тотчас отправился добровольцем на гражданскую войну. 17-летним вступил в партию, затем и в комсомол. Был даже одним из руководителей комсомола Беларуси.

В статье Г. Алюнина «Сказка ложь, да в ней намек» говорится:

«Ему повезло. Миновали его пуля и шашка, не умер в тифозном бреду. Возмужал, набрался сил, начал писать. Уже после войны встретил в Ростове-на-Дону Маяковского, показал ему свои стихи. Тот похвалил их. Позже, в Москве, при встречах осведомлялся, почему Лазарь не несет ему новых своих стихов. Но поэтом он не стал…»

Лагин дебютировал одновременно как рабкор и как поэт в 1922 году. В предисловии к одной из своих книг он иронически вспомнит о первых стихотворных пробах: «Говоря откровенно, у меня имеется немалая заслуга перед отечественной литературой: я вовремя и навеки перестал писать стихи». Смеяться над собой писатель не боялся, эта смелость присуща лишь очень сильным людям.

Проучившись год на вокальном отделении Минской консерватории, Лазарь не вынес теоретических дисциплин и сбежал. А голос, между тем, имел красивый, и всю жизнь любил петь старинные романсы.

Окончив отделение политэкономии Московского института народного хозяйства, Лагин служил в армии, готовил диссертацию в институте Красной профессуры и был отозван оттуда на постоянную работу в газету «Правда».

«Номенклатурной» вершины Лазарь Лагин достиг в 1934 году, став заместителем главного редактора журнала «Крокодил», чьим корреспондентом оставался до последних дней жизни. Членский билет Союза писателей СССР Лагин получил в 1936-м.

Переехала в Москву и семья Лазаря. Бывший торговец Иосиф Файвелевич стал самым грамотным наборщиком «Известий».

Тем временем набирала обороты машина репрессий. После расправы над главным редактором «Крокодила» Михаилом Кольцовым Лагин мог стать следующей жертвой. Отвел беду Александр Фадеев, отправив Лазаря Лагина в длительную командировку… на остров Шпицберген. Именно там, в Арктике, у писателя родилась идея прославившей его сказки.

По словам Натальи Лагиной, она часто «приставала к отцу с расспросами, как это он вдруг придумал такого джинна. Отец, иронически усмехаясь, говорил, что начитался сказок «Тысяча и одна ночь», потом его обуяли фантазии, а позже ему попалась на глаза какая-то древняя английская баллада «Медный кувшин». И ничуть не повторяя прочитанного, отец вдруг понял, что ему ну совершенно необходимо написать про трогательного и чем-то нелепого джинна, чудом попавшего в нашу страну, где ему все непонятно».

Интересные параллели с романом Булгакова «Мастер и Маргарита», написанным почти одновременно с лагинской повестью, приведены в уже упомянутой нами статье Г. Алюнина:

«В обоих случаях в абсолютно материалистической Москве оказывается персонаж, наделенный сверхъестественным могуществом. Ему не страшен человек с ружьем (маузером), олицетворяющий власть. Да и само всесилие этой власти кажется иллюзорным».

В 1938 году «Старик Хоттабыч» одновременно был напечатан журналом «Пионер» и газетой «Пионерская правда», а в 1940 году повесть вышла отдельным изданием. С тех пор она многократно переиздавалась, в том числе по-английски, по-немецки, по-чешски, даже по-китайски…

Известность, получаемая в те годы (а у Лагина была не просто известность – популярность) ставила человека, что называется, «под прицел». У тех, кто распоряжался судьбами, появлялся новый «кандидат на выживание».

Уже после войны в конце 40-х годов идеологический отдел ЦК решил, что в «Старике Хоттабыче» не совсем, дескать, правильно, расставлены акценты, и рекомендовал внести соответствующие коррективы. Ослушаться было невозможно. Когда Лагин принялся кромсать собственное детище, с ним случился инфаркт.

Во второй редакции «Старика…» писатель вынужден был поместить «сталинские», как он говорил, «приметы». И с каждым новым изданием книжка от агиток становилась все толще, а ее автор – все мрачнее. Только после ухода из жизни Лазаря Иосифовича его верный друг Аркадий Стругацкий напечатал в своем издательстве первоначальный вариант.

Лагин был далеко не робкого десятка и не раз доказывал это. Он мог бы на вполне законных основаниях «отсидеться» в каких-нибудь кабинетах, но прошел всю Великую Отечественную от Малой земли до Бухареста. Прошел, не очень-то кланяясь пулям и собственному начальству. Лазарь Лагин побывал в составе Черноморского флота, участвуя в обороне Одессы, Севастополя, Керчи и Новороссийска, и закончил войну в Румынии с Дунайской флотилией. Был награжден боевыми медалями и орденом Отечественной войны II степени. Еще один орден – Трудового Красного Знамени – получил к собственному 70-летию.

В «Низких истинах» Андрея Кончаловского сказано:

«После войны в Москве были три самые красивые женщины, и всех звали Татьянами». Кого конкретно имел в виду режиссер? Прежде всего – Татьяну Лагину. Фотографа, фоторедактора в АПН, талантливую, с утонченными чертами лица. Когда жена Лазаря Лагина ушла от него к пресс-атташе югославского посольства, дочери Наташе было пять лет, и новый возлюбленный ее матери предложил всем вместе уехать в Югославию. Но Тито в это время поссорился со Сталиным, и красавица Татьяна оказалась на распутье: Лазарь Иосифович отказался отпускать Наташу, а в «органах» прозрачно намекнули: не уедете – посадим. Бывшую жену спас другой брак – с четырежды лауреатом Сталинской премии писателем Николаем Виртой.

Со вторым отчимом Наталье Лазаревне повезло меньше, чем с первым, а когда появился детдомовец Саша, взятый четой на воспитание, Наташе, с ее взятым напрокат пианино, жить стало просто негде, и она вернулась к отцу.

Интересно, что впоследствии Лазарь Иосифович умолял отдать ему Сашу – приемного ребенка неверной жены, которого полюбил как родного. Увы, уговорить не удалось.

Татьяна Лагина еще раз побывала замужем, и вновь ненадолго. В конце концов она осталась одна, и Лагин ее не оставил, напоминая дочери: «Зайди к маме, ей нелегко».

В сталинское время у писателя вышло еще несколько романов: «Патент АВ» (1947), «Остров разочарования» (1951), «Атавия Проксима» (1956), «Съеденный архипелаг» (1963). Написанные в жанре памфлета, они были занимательны, отличались яркой социальной направленностью.

«За роман “Патент АВ” Сталин наградил его премией своего имени. Знал бы товарищ Сталин, как схулиганил одобренный им автор, он бы ему вместо премии десяток лет лагерей припаял. Дело в том, что многие собственные имена в романе – “говорящие”. Только для этого надо знать язык Библии и Талмуда. Действие разворачивается в захолустном городе под названием Бакбук, что на иврите означает “бутылка”. Один малосимпатичный персонаж носит фамилию Цфардейа, другой – Эдуф, что на том же языке означает “лягушка” и “раб”… Как раз в это время началась кампания против “безродных космополитов”, и Лагин за свои шалости мог очень сильно поплатиться».

Говорят, что писатель дорожил этим произведениям даже больше, чем «Хоттабычем». А особенно любил историко-фантастический роман «Голубой человек» (1966), герой которого, советский студент истфака МГУ, неожиданно попадает в 90-е годы XIX века на Трехгорку..

«В течение всей жизни, – вспоминает Наталья Лагина, – отец ни разу не видел своих книг на книжных прилавках. Однажды ему позвонили и сказали: “Езжай спешно к Книжной лавке писателя. Там твоего “Голубого человека” выбросили!..” Папа, человек уже очень нездоровый (у него болело сердце), разумеется, не мог бежать на Кузнецкий мост. Послал меня. Я рванула. Увы... Когда приехала на Кузнецкий, меня встретил последний счастливый обладатель книжки».

И сегодня эти книги несут заряд энергии писателя-фантаста высокой пробы. Хотя и являются символами коммунистической эпохи. Порой ловишь себя на мысли, что некоторые «фантастические» сюжеты голливудского поп-корна уже были придуманы Лагиным.

Лазарь Иосифович любил мультипликацию, по одному из его сценариев поставлены «Шпионские страсти» – оригинальная рисованная лента в пародийном ключе.

В 1979 году «Мелодия» выпустила пластинку с мюзиклом Геннадия Гладкова «Хоттабыч», где пели Михаил Боярский, Людмила Гурченко, Ирина Муравьева, но знаменитому сказочнику не пришлось дожить до этого момента. Его не стало 16 июня 1979 года.

Экранизацией «Старика Хоттабыча», вышедшей в 1958 году, Лагин остался недоволен. Писатель настоял, чтобы в титрах не было его имени. Заглавную роль исполнил Николай Волков, который, по мнению Лагина, в общем-то, вытянул весь фильм.

«Я категорически против экранизаций, – говорил Лазарь Лагин дочери. – Но если уж будет надо – только при твоем участии».

Может быть, скоро зрители увидят три новых версии «Хоттабыча». Причем лишь одна (продюсер Арсен Готлиб) – с согласия Натальи Лагиной. Две другие – «левые» варианты. (Будь Лазарь Иосифович жив, он бы это как-нибудь обыграл.)

В Москве на улице Черняховского стоит дом, приметный мемориальной доской с надписью «Здесь жил писатель Константин Симонов…» В этом же доме последние свои годы прожил и Лазарь Иосифович Лагин. Правда, мемориальной доски до сих пор нет. Странно и обидно…

И в его квартире многое напоминает о прежнем владельце. Здесь хранятся репродукции картин Шагала и альбом с видами Витебска. Главное место в кабинете занимает старенькая печатная машинка. Наталья Лазаревна, дочь писателя, предпочитает ее, а не компьютер, стоящий рядом.

Всюду стопки газет, книг, журналов. Со стен смотрят Олеша, Светлов, Ильф, Зощенко. Лазарь Иосифович дружил с ними, принимал у себя. Квартира выглядит музеем. Наверное, здесь и должен быть музей.

Наталья Лазаревна работает над неоконченной повестью Лагина «Филумена-Филимон», ведь сюжет продуман и «прожит» ею вместе с отцом до мельчайших деталей.

А витебляне верят: когда-нибудь будут изысканы средства, и у них появится памятник Хоттабычу. На том месте, где стоял дом родителей писателя.