Командир корабля капитан Владимир Акимов :      – Выполнив задание по доставке боеприпасов на аэродром Алеппо, в 16 часов 45 минут по московскому времени мы вылетели обратно в Тёкель. Хорошо слышали, как в это время Байбаков запрашивал разрешение на запуск двигателей. Выполнив взлет и маневр отхода от аэродрома, я развернул самолет на курс следования по маршруту и приступил к набору заданного эшелона. При выходе из зоны аэродрома связался с руководителем полетов и запросил у него указаний на дальнейшее выполнение полета. В это время в эфире уже отчетливо прослушивались звуки взрывов, крики, ругань, команды на выезд санитарной и пожарной машин. РП подтвердил нам дальнейший набор высоты 7600 метров и полет по заявленному маршруту, но предупредил: «Будьте внимательны, в районе работают истребители».

    Я дал команду: «Экипаж, усилить осмотрительность» – и продолжил набор высоты. Только вскарабкались на 6000 метров, как старший воздушный стрелок прапорщик Федор Томилов доложил: «Командир, слева сзади заходит пара «Фантомов». Одновременно с докладом сработала звуковая и световая сигнализация СПО-3 (станция предупреждения об облучении.– Прим. авт.), проинформировав об атаке истребителей. Раздумывать было некогда. Подаю команду: «Экипаж, выполняю противоистребительный маневр, доложить об атаке» – и перевожу самолет на снижение с одновременным разворотом в сторону истребителей с креном 60 градусов. Скорость – 550 км/ч, вертикальная скорость снижения – 20 м/сек. Стремительно уменьшается высота. «5500, 5000, 4500», – ведет отсчет штурман корабля старший лейтенант Владимир Заболотский. «Командир, заходят справа», – докладывает стрелок. Не уменьшая вертикальную скорость снижения, перекладываю самолет в правый крен. Падаем вниз. Высота – 3500, 3000, 2000, 1500 метров. «Командир, по радиовысотомеру 1000 метров, пора выводить из снижения», – подсказывает правый летчик лейтенант Александр Гончаренко. Вывел самолет из крена и стал гасить вертикальную скорость снижения. Высота – 100 метров, скорость – 500 км/ч. Слева наблюдаю столб дыма, который поднимается от земли до высоты 400 метров. Высоко над нами видим ожесточенный воздушный бой между  израильскими и сирийскими летчиками.

После вывода самолета в режим горизонтального полета какое-то время мы летели на север, чтобы на предельно малой высоте выйти из зоны боевых действий. Затем развернулись на запад, рассчитывая выйти на побережье и там сориентироваться в своем местоположении. Впереди показались горы. Для их преодоления набрали высоту 2000 метров. На этой высоте вновь сработала сигнализация СПО-3. После пролета горной гряды вышли на побережье. Впереди море. Определив место самолета, снизились до минимально допустимой высоты при полетах над водной поверхностью. При подлете к Кипру установили связь с диспетчером Никосии, который спросил, почему мы не отвечали на его запросы и пропали с экрана локатора. Разрешил в случае аварии посадку в Никосии. На что мы ответили, что авария устранена, а Москва разрешила дальнейший полет и попросили у диспетчера разрешение на набор эшелона полета.

В 22 часа 45 минут произвели посадку в Тёкеле. Утром 11 октября перелетели во Львов, прошли пограничный и таможенный досмотр и к обеду были в Витебске. А вечером в дверь постучал посыльный: «Завтра на вылет. Маршрут полета прежний».

Старший лейтенант Николай Афанасьев , бортовой техник по авиационному и десантному оборудованию в экипаже Байбакова: – Я находился перед самолетом и наблюдал за запуском двигателей. Четвертый двигатель с первой попытки запустить не удалось. Часто причиной тому являлось залипание реле в автомате пуска двигателей (АПД-54), расположенного под панелью обшивки на потолке в грузовой кабине в районе 13-го шпангоута. Командир открыл люк кабины экипажа, по которому я поднялся в самолет.Во время устранения неисправности услышал хлопки и увидел, как взрывная волна вырвала входную дверь в самолет и грузовые люки. Кабина стала заполняться пылью и дымом от загоревшейся электропроводки.

  По команде командира члены экипажа стали покидать самолет. Из хвостовой части грузовой кабины выпрыгнули старший воздушный стрелок прапорщик Владимир Шевхужев, старший воздушный радист прапорщик Петр Гриневецкий, штурман капитан Иван Митченко, старший бортовой техник старший лейтенант Виктор Вдовин и переводчик. Правого летчика лейтенанта Виктора Чебышева, получившего тяжелое осколочное ранение, мы с командиром вынесли из самолета на руках. На топливозаправщике я отвез его на командно-диспетчерский пункт. Затем Виктора доставили в госпиталь в Алеппо. На следующий день мы прибыли на аэродром. В нескольких метрах от того места, где я стоял во время запуска двигателей, зияла воронка от разорвавшейся бомбы. Еще две воронки обнаружили справа и слева от самолета, а одну – за его хвостовой частью. Местным пожарным удалось погасить огонь, но самолет был разрушен. Кабина экипажа деформирована, большая часть оборудования разбита, парашют, находившийся в чашке сиденья правого летчика, полностью сгорел, кабина штурмана имела 52 осколочные пробоины, а обшивка самолета частично сгорела.

Старший лейтенант Анатолий Ворожеев – штурман экипажа майора Николая Жбанкова: – Это был мой первый вылет за границу. Допуск к самостоятельным полетам по международным воздушным линиям мне давал опытный штурман-инструктор, начальник воздушно-огневой подготовки дивизии майор Юрий Федорович Сорокин. Экипаж выполнял задачу по перевозке боеприпасов в Багдад. 10 октября во второй половине дня сели в Алеппо на дозаправку. До нас произвели посадку экипажи подполковника Отто Горошко, майора Виктора Киндюшина и капитана Байбакова.

   После заруливания на стоянку приступили к заправке самолета топливом. На аэродроме было тепло, светило яркое южное солнце. Сирийцы гостеприимно угощали нас арбузами. В это время со стороны солнца на малой высоте под углом 30 градусов к ВПП вдруг заходит пара истребителей. Между нами возник спор, какой это тип самолета – МиГ-21 или МиГ-23? После первых разрывов бомб спорить стало не о чем. Вторую пару «Фантомов», с ревом пронесшуюся над стоянками самолетов, я наблюдал, уже находясь под топливозаправщиком ТЗ-22. Одна из бомб упала перед нашим самолетом и, к счастью, по какой-то причине не взорвалась. Серия взрывов раздалась чуть дальше. Были видны клубы пыли и дыма, накрывшие самолет экипажа Байбакова.

Штурман-инструктор майор Юрий Сорокин : – После первых взрывов я упал на землю и почувствовал, как надо мной словно прессуется воздух, услышал рев турбин, свист и звук тяжелого тупого удара о землю. Посыпались камни, песок, раскаленные осколки. Сбрасывая с комбинезона один из них, схватил его рукой и получил сильный ожог ладони. Другой осколок опалил висок. Открыл глаза и в двух метрах от себя увидел торчащую из песка 250-килограммовую авиационную бомбу. Саперы определили, что она не взорвалась из-за того, что на ней не были взведены взрыватели. Чья-то халатность или счастливая случайность спасла нашему экипажу жизнь.

   Через некоторое время к самолету подъехал руководитель полетов. Он рассказал, что ВПП выведена из строя. На нее было сброшено восемь 500-килограммовых бомб, одна из них не взорвалась. Для ее обезвреживания на своем служебном УАЗе он отправил группу саперов. Восемь 250-килограммовых бомб были сброшены на стоянки, а самолеты были обстреляны еще и неуправляемыми реактивными снарядами. Минут через 40 раздался еще один взрыв – взрыватель 500-килограммовой бомбы сработал от часового механизма замедленного действия, установленного на ней. От машины, на которой приехали саперы, осталось лишь одно сгоревшее колесо. Разгрузив часть боеприпасов, которые сирийцы тут же увезли на передовую, мы, дозаправив самолет топливом, через двое суток, вылетели в Багдад. На высоте 8000 метров при пролете траверза Тифора старший воздушный стрелок прапорщик Александр Бровченко доложил: «Сзади атакуют истребители». Командир корабля майор Николай Жбанков дал команду: «Экипаж, приготовиться к покиданию самолета». В это время правый летчик увидел приближающуюся с правой полусферы четверку самолетов. Это оказались наши МиГ-21. Между ними и «Фантомами» завязался воздушный бой, а мы продолжили полет. При входе в воздушное пространство Ирака к нам пристроились закамуфлированные под цвета пустыни истребители иракских ВВС, которые сопровождали нас до аэродрома Хабания, на котором мы благополучно произвели посадку.

На следующий день в Багдаде мы познакомились с летчиком, возглавлявшим группу самолетов сопровождения. Это был капитан иракских ВВС. Его звали Асхат. Он рассказал, что обучался полетам на истребителе МиГ-17 в СССР, на аэродроме Мары в Туркмении. Домой возвратились в обход зоны боевых действий через Иран по заявке аэрофлотовского самолета, сгоревшего во время налета на Багдад.

Капитан И. Митченко был награжден орденом Красной Звезды, сирийским орденом «За отвагу» и медалью «За ранение». По состоянию здоровья был списан с летной работы и уволен в запас в воинском звании майор.

Лейтенант В. Чебышев был награжден орденом Красной Звезды, списан с летной работы и направлен для дальнейшего прохождения службы военпредом на один из подмосковных заводов.

Старшему лейтенанту Н. Афанасьеву командир полка объявил благодарность за решительные действия при тушении пожара. Уволен в запас по выслуге лет в воинском звании капитан.

Старший лейтенант В. Вдовин был награжден сирийской медалью и поощрен денежной премией. По окончании установленного срока службы уволился в запас.

Прапорщик П. Гриновецкий был поощрен денежной премией. В последующем был переведен в отдельную транспортную эскадрилью, базирующуюся в Тёкеле, где продолжал летать в должности воздушного радиста.

Майор Ю. Сорокин воинскую службу закончил подполковником в должности начальника штаба – первого заместителя командира 334-го втап в Пскове. После увольнения в запас переехал в Витебск.

Старший лейтенант А. Ворожеев продолжил службу в 110-м втап в Кречевицах. Уволился в запас майором, штурманом авиационной эскадрильи. Проживает в Витебске.